Эвану с самого раннего детства твердят о тех надеждах и планах, что на него, последнего из Розье, возлагаются, оттого он растет в полнейшей безнаказанности: эльфа-домовика за уши таскает, без спроса отцовские артефакты берет, метлу каким-то непонятным образом из запертого чулана достать умудряется и почти что на ней разбивается, если бы не очередной выброс магии, благодаря которому неугомонный мальчишка в паре десятков сантиментов от земли повисает. Дед ворчит на него, ставит за проделки в угол, уговаривает Фобоса нанять сыну репетиторов, чтобы тот свою неуемную энергию в полезное русло направлял: Кастор не может позволить, чтобы через пару десятков лет все величие рода, на преувеличение которого он положил собственную жизнь, зависело от этого избалованного юнца, который непременно спустит состояние семьи в карты или на скачках крылатых кобыл. Фобос, до этого пытающийся загладить перед детьми свое вечное отсутствие дома подарками и излишне лояльным отношением, соглашается и для Эвана наступают несколько лет зубрежки из-под палки: он недовольным выражением лица учит списки министров магии и годы восстаний гоблинов, закатывает глаза при виде очередного толмута по травологии, а во время созерцаний звёздного неба через телескоп откровенно спит, а не созвездия выискивает. Розье-младший с завистью смотрит на сестру, что теплыми летними деньками вместо учебы, в саду у пруда на пледе прохлаждается – уроки Кассиопеи по этикету и музыке занимали куда меньше времени и уж точно не приносили той столько страданий.

Когда старая Распределяющая шляпа опускается на светловолосую кучерявую голову второго подряд Розье за вечер, она то ли путается, то ли от скуки издевается, сомневаясь между факультетами львов и змей, что у Эвана аж во рту пересыхает: ему хоть и хочется оказаться на одном факультете с лучшим другом, что уже около часа назад прошел за стол под алыми знаменами вопреки семейной традиции, вот только он точно знает, что ни отец, ни дед такой его выбор не одобрят, да и Кэсси уже на зеленом факультете – не успевает эта мысль и в голове его промелькнуть, как Шляпа свой вердикт выкрикивает так, что уши закладывает, и будущий пожиратель смерти свое место рядом с сестрой занимает, бросая напоследок взгляд на старшего из братьев Блэк. Он еще не знает, что с каждым не то что годом, а семестром, они будут отдаляться и спустя меньше чем пару лет даже в коридорах толком здороваться не будут, пусть и росли вместе буквально с пеленок. Еще не знает, что Сириуса на шестом курсе с его сестрой, влюбленной в того с детства, родители помолвят, и что это для некогда лучшего друга это последней каплей станет и тот из отчего дома уйдет, а затем и помолвку расстроит, чего Эван ему так простить и не сможет – на дуэль вызовет, после которой оба будут в Больничном крыле друга на друга еще неделю со злостью смотреть. Из школы не исключат лишь потому, что Фобос в совет попечителей входит и сможет все замять чудесным образом – за Сириуса же заступится Дамблдор, решивший, что если наказание снимать, то только лишь с обоих.

Отсутствие в стенах школы контроля со стороны отца и деда вкупе с ощущением вседозволенности и неприкасаемости за годы учебы точно не делают его лучше: он смеется над слабыми, быстро перенимает от кого-то из старшекурсников слово «грязнокровка» и не пренебрегает его использовать, теряет десятки, а то и сотни изумрудов за семестр со счета факультета и довольно быстро зарабатывает себе репутацию плохо парня вместе негласным титулом главаря их маленькой банды золотых детишек и их подпевал с зеленого факультета. Он громче всех смеется, смелее всех дергает девчонок за косички – грязнокровок старается дергать сильнее всего, чтобы тем жизнь медом не казалась. Рыжая с гриффиндора делает вид, что даже внимания не обращает, хоть Розье и со всей силы за медные косы ее тянет, а вот сидящая рядом подружка лучшая, на радость и потеху ему, реагирует – отпор пытается дать, словами громкими бросается. Это она зря. Эвана все это только распыляет, что он следующие несколько лет всеми силами ее жизнь в сущий ад превратить пытается: говорит гадости, пускает грязные слухи, всячески угрожает. Пока, наконец, придя опьяненный огневиски из Хогсмида не зажимает ее в одном из коридоров – вот только вместо очередных угроз расправы, целует в первый, но далеко не в последний раз. Он знает, что все это неправильно, что идет в разрез с каждым из его принципов и вкладываемыми с самого детства в голову идеалами. Знает, что никто никогда не позволит им быть вместе по-настоящему - в первую очередь, он сам себе такого не позволит. Но ничего с собой поделать не может и все это затягивается до самого окончания учебы. Он убеждает себя, что все это лишь игра - он же хотел опозорить Макдональд на всю школу? Вот он и ищет шанс это сделать. Эван Розье почти сам в это верит.

Метка на предплечье обжигает, извиваясь черной змеей, словно клеймо принадлежности хозяину. Фобос приводит сына в ряды пожирателей, едва тому исполняется семнадцать, в качества акта преданности своему Мастеру – он готов отдать службе ему даже своего единственного наследника. Эвана прельщает такая почесть – не все из куда более взрослых приспешников Темного Лорда были удостоены такой возможности. Он еще больше задирает нос и рвется в бой, словно это все лишь игра и ничего там с ним не случится. Он грезил этой возможностью со старших курсов, когда они, дети ближайших соратников Лорда, волею судьбы на одном курсе оказались и вечерами, сидя на кроватях в спальне, тихо обсуждали, какие задания будут выполнять для него и какая слава их ждет в новом мире, построенном по единственно верным канонам. Розье-старший за сына переживает и выступает против его участия в заданиях хотя бы в ближайшие пару лет, но соглашается обучать его темной магии – и Эван проявляет невиданное ранее усердие. Он искренне верит в идеалы чистоты крови и что лишь идеи Лорда смогут сохранить существование магии, но после очередной серии шотов огневиски или смородинового рома идет ломиться в дверь к той самой грязнокровке.